Осенью дети ждали гроба на колесиках, который въедет в город и вот-вот покажется на их улице. Математичка откроет дверь школы, увидит его, отчаянно завизжит. Он будет гнаться за ней пока не догонит.

Высокая прическа учительницы опадет, чулок спустится до самой туфли. Лиза подберет порвавшуюся цепочку с кулоном в виде стрекозы.

Женщина уйдет на пенсию. Пен-си-ю — будто на песню. Лиза закрывала один глаз и видела — тучная женщина крутилась словно лента на кассете. Вжик, вжик, если ворочать карандашом.

Весной страшилка была одна. Кина… каникул не будет. Электричество кончилось. Так и будем ходить на уроки. Как родители на работу. Но вообще всегда. Бууууу.

Зимой говорили так: "Одного мальчика родители не забрали с Кремлевской елки, и он…"

Мама Лизы называла Елку "мероприятием привилегированным". Слово Лиза понимала плохо, оно повисало на зубах, стоило ей только попытаться произнести: "Првлг. Ован. Ым". Из школы в "глухом", так говорила мама, "спальнике", туда попадали только избранные. Лиза рисовала папин спальный мешок. Добавляла уши, заткнутые ватой.

Те, кто был првлг, описывали гигантское дерево — во, показывали они, раскидывая руки — всё в гирляндах. Но только родителей на Елку не пускают.

Тут начиналась паника. Стирательная резинка в ладонях становилась мокрой, пушистый наконечник на карандаше стремительно редел, а пальцы на ногах сжимались до хруста.

Детей, переходил на быстрый шепот свидетель, потом выпускают из дворца. Они ходят по кругу. Родители должны выхватывать своего из толпы. Некоторые не могут найтись. Делают несколько кругов. Двадцать восемь, бывало, двадцать девять.

Лиза, которая летала на море, представляла ленту выдачи багажа. Дети-чемоданы кружатся, толкают друг друга, наваливаются на соседей, скрипят, ложатся на бок. Ждут.

Можно взять похожий чемодан. Выбрать получше. Тот, с пятеркой по английскому. Тот, застегнувшийся ровно на все пуговицы. Тот, не съевший все конфеты из подарка пока "ехал" по детскому кругу. Хотел только одну, рачок это дурацкий, но ведь нужно заесть. Кто-то, говорят, не смог позвать маму из круга, потому что слиплись зубы.

Когда Лиза приходила домой, ей снилась елка. На каждой ветке сидели дети в праздничных масках, привязанные мишурой. Дерево раскручивалось, зайчики и белочки кричали. В огромных глазах отражались огни бесконечной гирлянды — красные, желтые, зеленые.

Лиза видела себя владычицей праздника — Снегурочкой ростом с елку. Выпускала из зала только тех детей, которые сделали несколько кругов на хвойной карусели. Девочка хохотала. Один мальчик, отвязавшись и скользя в неудобных ботинках по паркету, начинал стучаться в закрытые двери зала. Она двумя руками в голубых перчатках поднимала его к глазам и рассматривала. Недаром, ох недаром, к брюкам пришили маленький хвост. Тыкала аккуратно огромным пальцем в нос и сажала прямо на звезду. Пусть посидит, подумает, как портить другим праздник.

На другую ночь, стоило Лизе уснуть, появлялась лента из детей, тянувшуаяся из дверей. Тетка, похожая на математичку, уводила ее за руку в гардероб дворца. Снимала с девочки платье, выдавала халатик уборщицы, швабру и ведро.

Если тебя не забрали, будешь мыть пол после школьников, говорила тетка. Блестки, конфетные обертки, нитки, жвачка, ушки и маски — всё смешивалось в Лизином сне и кружило ее, как ветер осенью закручивает листья.

Когда маме на работе подарили билет на Кремлевскую елку, Лиза забилась под стол, как котенок, которого только принесли домой.

Пришла мама и достала ее за ногу, успев умилиться грязному белому носку с кружевной оборкой. Обняла, пообещала: "Не пойдем". Аминь, подумала Лиза. Бабушка научила ее молиться. Бог услышал.

Мама обманула. Лизу нарядили в платье, жесткое, как скафандр, и с бисером по подолу. Вплели в косу синюю ленту. Надели зимние сапоги с мехом и шубу, пахнущую средством от моли. Вытерли слезы, погрузили в машину и повезли. Дурочка. Раз в жизни такое бывает...

...Катя стояла у круга, по которому медленно двигались дети. Она никак не могла разглядеть дочь среди толпы. Сначала нужно вспомнить, какая на ней была шапка. Голубая с кошачьими ушами? Серая с красными полосками? Почему у всех сейчас столько одежды. Дети прошли несколько кругов, их расхватывали одного за другим. Лизы не было.

Женщина пыталась объяснить волонтерам, которые выводили детей из дворца, как выглядит дочь. Но слова путались. Телефон показывал фотографии из отпуска, деревья, ценники, мужа.

Катя прикрыла уставшие от напряжения глаза и вздохнула.

Костик, сынок, куда ты запропастился, сказала Катя. Мам, ну, я в туалете застрял, молния не застегивалась. Костя взял женщину за руку. Они вышли через большие деревянные двери.

Уборщица зыркнула на выходящих из-под платка и продолжила мыть пол, загребая тряпкой снежную воду и конфетти.